Пролог
Говорят, всему свое время, каждому свои сроки. Кто-то в неполные восемнадцать кормит трех детей, кто-то в двадцать руководит холдингом, некоторые уже в пять пишут симфонии.
Увы, увы, в свои годы, вполне проходящие местную модерацию, не обзавелась еще потомством, не возглавила холдинг и даже не написала не то, что симфонии - завалящей увертюры. Хотя, вполне сносно играла собачий вальс в четыре руки (с сестрой). Остается надеяться, что все мои свершения еще впереди. В конце концов, кто-то только в пятьдесят становится родителем, в шестьдесят - главой корпорации, а в семьдесят пять за него пишут симфонию.
Будучи лишена возможности живописать деяния своих чад, хочу поведать о маме, ибо мамы - наши все.
Если по причине недопонимания правил этого выдающегося сообщества буду оффтопить, тыкайте носом в лужу. Исправлюсь.
***
ДоверчивостьСестра-зараза меня лупила. Пользуясь силовым превосходством, дергала за волосенки, отвешивала пинка и щелчка в область не по-корейски толстой попы и по-корейски маленького носа. Это называлось «Ната, присмотри за младшей сестрой».
Но вот приближалось время «Ч» («Чу, маман с работы появится с минуты на минуту»), и декорации менялись. Хлюпая красным носом, начинаю предвкушать МЕСТЬ: заходит мама, и я ей навстречу, и она спрашивает, что случилось, и я говорю, какая Наташка дура, и что игрушку пусть она мою назад отдаст, и что свою половинку эклера я ей не отдавала, пусть не врет, и пускай просит прощения, потому что я хорошая.
- Же-е-е-нь… Жень, сейчас мама придет, а ты не говори ей, что я тебя била. Не говори, потому что она меня ругать будет и может отшлепать. А я больше не буду, а ты хорошая.
Входит мама. Мы бежим ей навстречу. Прижимаюсь к маме крепко-крепко.
- Ну как, доча, Ната тебя не обижала?
Наташка так страшно смотрит мне в спину, что она начинает чесаться.
- Не обижала. – Чешется уже не так сильно.
Мама верит. Она всегда верит…
В своей комнате Наташка-дура продумывает программу завтрашних развлечений с моим участием.
( читать дальше )